Удивительная дорога из Амальфи

Вполне возможно, что столь популярный сегодня Сорренто, где отели надо бронировать за полгода, и не стал бы известен миру вообще, - мало ли есть в Италии маленьких прибрежных городков, если бы не одно обстоятельство.

Казалось бы, ну какая там цивилизация может быть в 1835 г.? Никакой. Восстание декабристов только-только закончилось, крепостное право кругом... Но оказывается, что в это самое время другие страны и народы думали и вовсе не об этом. Оказывается, что в теплой и солнечной Италии этот самый год считается «золотым веком». Чего? Неаполитанской песни.

7 сентября 1839 г. на празднике «Педигротта» в Неаполе два человека - Рафаэль Сакко и Франческо Кампанелло представляют честной итальянской публике песню под названием «Я очень тебя люблю» (тема актуальная и, главное, абсолютно новая...). Сами же и поют. Сами же и аккомпанируют себе на мандолине и простенькой гитаре. И началось. Кто лучше напишет, и кто лучше, «проникновеннее» споет. При этом «надежды маленький оркестрик» донельзя прост: мандолина, гитара, тамбурелли, какавелла и неаполитанская лютня. Больше ничего и не надо. И голос... Но вот тут-то и весь секрет. И описал его, пожалуй, лучше всех тот, кого нельзя заподозрить в «непрофессионализме» и который, к сожалению, недавно присоединился к своим не менее знаменитым собратьям наверху.

Лучано Паваротти в книге о себе любимом, которую в Италии сегодня вы найдете только у букинистов, пишет, что как-то раз он должен был ехать из Амальфи, от друзей, у которых гостил пару дней, в Неаполь. Приехавший по вызову таксер был поражен, увидев заказчика, которого, конечно, сразу узнал, и всю дорогу скромно молчал...

Дорога из Амальфи - одна из самых красивых. Пассажир после хорошего обеда, вероятно, не с самым плохим местным вином, вальяжно раскинулся на заднем сиденье и в середине пути вдруг от избытка чувств запел... И вот тут-то шофер притормозил и сказал: «Ты хоть и знаменитый тенор, но наши неаполитанские песни петь не умеешь. Вот послушай-ка, я тебе спою». И запел... За проезд Лучано заплатил вдвое.

Секрет прост: дело не столько в голосе, сколько в знаменитом неаполитанском «надрыве». А это только внутри, от рождения дается, так же как в настоящем цыганском романсе... Вот так, начиная с середины XIX в., и пошли гулять по миру «О, соле мио», «О, канто е Мариароса» и одна из самых известных - «Торна а Су-ур-риенто...». Искусство их исполнения столь своеобразно, что не один великий тенор, пытаясь подфартить публике, был забросан в неаполитанском театре «Сан-Карло» тухлыми помидорами: публика кричала им - «академик». И это было ругательство.

Только неаполитанец Энрико Карузо да великий Джильи, учившийся у другого неаполитанца, Энрико Розати, рисковали петь их в Неаполе. Ну а Тони Таммаро, Марио Аббате, Николо Салерно, Роберто Муроло - те само собой, свои, неаполитанцы, а Алан Сорренти - тот и вовсе из Сорренто.

Да в наше время исполнял их патентованный голливудский «мачо» - Марио Ланца, озвучивший не один кинофильм. Кстати, началась эта музыкальная киноэпопея с «Неаполитанской карусели», которую Этторе Джианни поставил в 1954 г. не с кем-нибудь, а с самой Софи Лорен.

А маленький Сорренто стал известен всему миру только через музыку. Это потом уж, спустя лет двадцать, англичане открыли, что зимой в Сорренто, который стоит на Средиземном море, оказывается, теплее и «мягче», чем в Лондоне, который стоит на Темзе... И кто бы мог подумать.

И никакой «лавроносец» Торквато Тассо, родившийся и долгое время проживший в Сорренто, который, казалось бы, вполне мог придать известность городку, соперничать в популярности с «народной музыкой» не стал: он ведь тоже был «академист», а тут темперамент нужен, «кураж», как говорил некто.

Вернись в Су-ур-риенто...